Почему рыбаки не отдают рыбу Северному морскому пути

– Константин Владимирович, только ли из-за дороговизны доставки рыбаки предпочитают не использовать Северный морской путь?

– Да, Северный морской путь – это недешево. Но если сравнивать этот способ транспортировки с железнодорожным или автомобильным транспортом, помимо того что он дороже, он еще и нерегулярен. Поэтому этот способ рыбакам неинтересен. И есть еще одна причина, о которой почему-то никто громко не заявляет. Самое главное – рыбный порт Мурманск не может принять атомный контейнеровоз, ему попросту не хватает глубин, есть проблема с причальными стенками. Контейнеровоз может войти только в торговый порт, где он и выгружался в прошлые годы. Порт Архангельска тоже не может принять контейнеровоз, его выгружали на рейде, то есть рыбную продукцию перегружали на более мелкие суда и доставляли улов на берег.

– Перевозка рыбы с Дальнего Востока в Архангельск по морю занимает 12–14 дней. Далее в Москву груз прибывает через 18–19 дней. А доставка по суше может достигать 60 дней. Не ухудшает ли наземная транспортировка качество рыбной продукции?

– Любое хранение ухудшает качество продукции. Но если она доставлена в рефрижераторных контейнерах в срок, без нарушений температурного режима, продукция сохраняет качество. Стоит подчеркнуть, что речь идет о доставке в рефрижераторных контейнерах. Если мы говорим о так называемых термосах, то есть о термоизолированных контейнерах, то гарантировать высокое качество груза не может никто. Да, они дешевле, чем рефрижераторные, но они значительно ухудшают качество любого скоропортящегося товара, так как не могут поддерживать необходимый температурный режим.

– Как сегодня транспортируют рыбу с момента вылова и до конечного потребителя? И появились ли новые варианты транспортировки за последний год?

– Я, как представитель Союза рыбопромышленников Севера, могу говорить только о мороженой продукции: если мы говорим о рыбе, которую ловят в Северном бассейне, то это почти всегда мороженая рыба.

За последний год ничего нового не придумали: космические или инновационные технологии до рыбаков не дошли. Все по старинке: рыболовное судно ловит рыбу, обрабатывает, забивает рыбой морозильные трюмы. Заморозка позволяет сохранить на более долгий срок качество продукции и одновременно позволяет как можно дольше работать в море, потому что районы промысла удалены от берега.

Далее рыболовное судно или идет в порт и сдает продукцию самостоятельно, или к судну подходит транспортный рефрижератор, он собирает продукцию с нескольких судов. Далее рыбу или складируют, или тут же передают на реализацию. Дальше рыбак, как правило, не отслеживает путь рыбной продукции.

– Перевозчики все чаще обвиняют рыбаков в неготовности гарантировать грузовые партии в срок и в полном объеме. Как Вы относитесь к этим обвинениям?

– Ни один рыбак не может взять на себя ответственность за регулярность вылова. Ни один рыбак никогда не может гарантировать, что будет поставлять по 100 т ежедневно или по 60 т. В море сложно давать гарантии. У рыбака задача не давать гарантии, а поймать и доставить на берег.

– Но подождите, один из российских моряков, которые работают в Баренцевом море, рассказал РЖД-Партнеру, что вся норвежская треска – это треска из Баренцева моря, которую выловили в том числе и российские моряки. Получается, они норвежскому рыбопереработчику могут давать гарантии, а российскому – нет? Как Вы считаете, почему моряки сдают треску в Норвегию, а не в Россию?

– Это бизнес, ничего личного. В Норвегии 1 кг мороженой трески можно сдать за $4, а в России максимум за 220 руб. Рыбак – это всегда бизнесмен. И какой бизнесмен захочет меньше получить денег?

Почему-то никто не говорит об этом, но к рыбакам в Норвегии и в России разное отношение у контролирующих органов. В Норвегии рыбак зашел в порт, к нему на борт поднялся полицейский, проверил документы – и все. Рыбак за сутки сдал улов, получил деньги, пополнил запасы и вновь ушел на промысел.

Родной порт рыбака встречает бригадами разных контролеров. Каждые представители проверяют рыбака минимум по три часа. Каждый проверяющий руководствуется своими внутренними требованиями и документами. Поэтому на проверках моряк в родном порту теряет до нескольких суток. И даже если цена в порту России и Норвегии одинакова, то рыбак все равно несколько раз подумает, куда сдавать улов.

Кроме того, в первой половине года основной промысел в Баренцевом море происходит в норвежской экономической зоне. Чтобы российскому рыбаку сдать рыбу в порт Мурманск, надо идти трое-четверо суток, это дополнительные транспортные расходы. Поэтому иногда российскому рыбаку выгоднее сдать рыбу в норвежском порту. Подчеркну, рыбак не всегда продает – иногда просто выгружает рыбу, которую доставляют в Россию или автотранспортом, или морским транспортом. Треска пользуется спросом и в России, и в Европе, но такие наши традиционные виды рыб, как скумбрия, сельдь, путассу, почти в полном объеме поступают на российский рынок. Да и зубатка, окунь, палтус, сайда всегда идут только в Россию, потому что Россия больше платит за эту рыбу.

– Как за последний год изменился внутренний и экспортный спрос на российскую рыбу?

– В минувшем году экспорт увеличился, об этом говорят и таможенники, и налоговики. Но не столько в объеме, сколько в стоимостном выражении. Виной тому – нестабильность российской валюты.

При этом Россия лишилась одного из рынков сбыта. Я говорю о Китае. Но взамен ему найдены другие, но нельзя говорить, что новые рынки сбыта. Это – старые. Между российским рыбаком, например, и европейским покупателем всегда стоял посредник из Китая. А теперь его нет, и у российских рыбаков растет прибыль, потому что они напрямую работают с конечным покупателем.