Недавний отчет Oxfam International показал, что во время пандемии появилось 62 новых «продовольственных миллиардера». В отчете, опубликованном в преддверии Всемирного экономического форума в Давосе, Швейцария, подчеркивается рекордная прибыль, полученная крупнейшими игроками отрасли.
Сообщается, что миллиардеры в сфере продовольствия и агробизнеса увеличили свой коллективный капитал на 42 процента за последние два года, в то время как мировые цены на продукты питания выросли на 33,6 процента в 2021 году и, как ожидается, вырастут еще на 23 процента в 2022 году.
Ожидается, что в этом году пищевая компания Cargill сообщит о рекордной прибыли, превзойдя даже рекордные 5 миллиардов долларов США в прошлом году. Действительно, в середине апреля трое членов семьи Каргилл пополнили список миллиардеров Bloomberg.
Канадские продовольственные корпорации также демонстрируют уверенный рост. Loblaws сообщила, что ее прибыль в первом квартале выросла почти на 40 процентов по сравнению с прошлым годом.
Хотя инфляция вызвана несколькими факторами, один из наиболее пагубных можно проследить до крайних уровней корпоративной концентрации в цепочке поставок продуктов питания.
Пандемия первоначально выявила неустойчивость в мировой якобы эффективной индустриальной продовольственной системе из-за сбоев в цепочках поставок, нехватки рабочей силы и торговых ограничений. Теперь к этому списку можно добавить высокие цены на продовольствие и растущее неравенство.
Рост цен на продовольствие отслеживался намного быстрее, чем общая инфляция на протяжении десятилетий. Общий уровень инфляции в Канаде находится на самом высоком уровне с 1991 года, а уровень инфляции на продукты питания в стране достиг 7,4 процента.
Согласно отчету о ценах на продукты питания в Канаде за этот год, средний счет за продукты увеличился на 70 процентов в период с 2000 по 2020 год, а средний доход не поспевает за ним.
В связи с этим компании получили рекордные прибыли. Это указывает на то, что у них есть рыночная власть, чтобы оградить себя от экономических потрясений, переложив риск на потребителя.
Канада является домом для одной из самых концентрированных продовольственных систем в мире: Cargill и JBS Foods забивают 95 процентов канадского скота, а Weston Bakeries и Canada Bread контролируют 80 процентов рынка хлеба. Loblaws, Sobeys, Metro, Walmart и Costco владеют примерно 80 процентами продаж продуктового рынка.
От последствий страдают не только потребители. Розничные торговцы продолжали повышать цены на продукты питания, в то время как прибыль фермеров оставалась на прежнем уровне или снижалась на протяжении десятилетий.
Корпоративная концентрация тесно связана с индустриализацией продовольственных систем. Индустриализация сельского хозяйства способствует механизации и специализации, направленным на повышение эффективности.
Экономия за счет масштаба — выгоды, получаемые в результате увеличения масштаба, — и государственная политика, направленная на увеличение производства, привели к резкому сокращению количества ферм в Канаде и США в период с середины 20 века по настоящее время.
Этот сдвиг привел к концентрации деловой конкуренции и цепочек поставок, чему способствовал слабый государственный контроль. Компании также были заинтересованы в слиянии и приобретении других компаний в качестве стратегии повышения акционерной стоимости.
Хотя многие признают негативные последствия индустриальных продовольственных систем — высокие выбросы парниковых газов, утрату биоразнообразия и продвижение продуктов с высокой степенью переработки, и это лишь некоторые из них, — они часто позиционируются как обеспечивающие растущее население обильным и доступным продовольствием.
Однако недавний ряд статей, показывающих, что Big Food может способствовать росту цен на продукты питания, ставит под сомнение обоснованность этого утверждения.
В недавней статье New York Times о «жадности» исследуется связь между корпоративной концентрацией в целом и более высокими ценами. Жадная инфляция возникает, когда крупные корпорации завышают свои цены в периоды крайней борьбы, например, во время всемирной пандемии.
В статье отмечается, что, хотя корпоративная концентрация существовала десятилетиями без соответствующей инфляции, уникальное стечение обстоятельств, вызванное пандемией, изменило положение дел.
Дефицит предложения в сочетании с возросшей переговорной силой рабочих заставил корпорации переключиться с выжимания поставщиков на выдавливание потребителей. Оба подхода демонстрируют опасность концентрации корпоративной власти.
Более высокие цены на продукты питания, отчасти в результате корпоративной концентрации, способствовали поддержке более разнообразного местного производства, переработки и рынков продуктов питания. По оптимистичным прогнозам, это растущее количество доказательств приведет к инвестициям в альтернативные продовольственные системы.
Во время пандемии эти альтернативные продовольственные системы продемонстрировали свою способность адаптироваться к кризису так, как не смогли более длинные, отдаленные и концентрированные цепочки поставок на промышленно развитых рынках.
Поддерживаемые сообществом сельскохозяйственные программы, продовольственные центры и онлайн-платформы прямого распределения между фермерами и потребителями оставались гибкими в непредсказуемые времена.
Если концентрация рынка облегчает компаниям возможность повышать цены в свою пользу, из этого логически следует, что небольшие децентрализованные рынки просто не структурированы, чтобы не допустить такой тактики. Другими словами, эти более мелкие рынки не смогут извлечь выгоду из кризиса, как это сделали промышленно развитые рынки.
Ритейлеры вернули скидки на бакалею, мясо и молочные продукты
Чтобы крупные корпорации не использовали такие кризисы, как пандемия, война в Украине и изменение климата, в своих интересах, необходимо, чтобы правительства разных стран инвестировали в менее масштабные альтернативы.
