Мягкие санкции. Рыбаки Приморья оказались без рынка сбыта

В середине декабря неожиданно для российских поставщиков приостановился приём мороженной рыбы в китайском порту далянь. На неопределённый срок оказался закрыт последний пункт на территории китая, где принимали уловы российских рыбаков. В результате под угрозой срыва оказалась январская минтаевая путина. Российские рыбаки терпят многомиллионные убытки, что чревато осложнением социальной обстановки во всём регионе. Разбираемся, что же случилось, почему это произошло и как быть дальше.

Что случилось?

Год назад, когда вспышка пневмонии, вызываемой коронавирусом нового типа COVID-19, называлась ещё не «пандемией», а «эпидемией», и была локализована в китайском городе Ухань, было сложно поверить, что уже к началу 2021-го Россия и Китай поменяются местами. Именно Россия будет восприниматься в Китае как источник заразы, и именно китайские власти будут предпринимать различные действия, чтобы свести контакт с россиянами и даже российской продукцией к минимуму.

В течение всей второй половины 2020 года китайцы планомерно закручивали гайки в отношении российских поставщиков (не только рыбы, но и, например, сои). По данным китайских источников, знакомых с ситуацией, 25 сентября из-за двух случаев COVID, обнаруженных у грузчиков, работавших в складах с мороженной продукцией, для приёмки зарубежной рыбы и морепродуктов закрылся порт Циндао (провинция Шаньдун) – один из двух портов, куда традиционно поставляли улов российские рыбаки.

Теоретически оставались (и остаются!) открытыми для поставок другие порты Китая. Однако, поставка-приёмка мороженной рыбы требует специальных условий: т.н. «цепочки холода». Крайне желательно, чтобы рядом с портами для приёмки находились перерабатывающие мощности, поскольку далеко везти рыбу и дорого, и чревато порчей товара. Быстро наладить такие же схемы в других портах просто нереально. К тому же многие из них имеют другую специализацию – например, Шанхай ориентирован на приём живой рыбы. Поэтому у рыбаков не было другого выхода, кроме как «сложить все яйца в одну корзину» и продолжать работать через один-единственный порт – хорошо известный российским туристам и морякам Далянь в провинции Ляонин.

Параллельно китайские власти ужесточали процедуры проверки импортируемой продукции. Так, с 13 ноября в КНР был введён новый порядок проверки водных биоресурсов, и каждый ящик с продукцией начали осматривать посредством специальных приспособлений. В результате скорость разгрузки транспортных судов замедлилась с 1-2 до 10 суток и более, так что уже в середине декабря возникла очередь из пары десятков ожидающих выгрузки судов с российской рыбой. Учитывая, что по итогам январской путины в порты Китая планировалось отгрузить не менее 150 тысяч тонн минтая и сельди, то даже, будь Далянь открыт, резкое увеличение сроков разгрузки попросту парализовало бы работу добывающего флота.

Между тем, 22 декабря китайцы нанесли по российской рыбной индустрии «ещё один удар». После того, как в Даляне было обнаружено около 20 случаев коронавируса, выяснилось, что один из «нулевых пациентов» работал грузчиком в порту. В результате местные власти ввели на неопределённый срок запрет на приёмку всей мороженной продукции зарубежного производства и её последующую дистрибуцию. Запрет позиционируется как временный, но о сроках его снятия официально не сообщается. В неформальной обстановке китайские представители говорят, что ограничения будут сняты после установки оборудования для тестирования и дезинфекции, однако, сколько для этого потребуется времени, непонятно. Например, порт Циндао, закрытый ещё в сентябре, до сих пор не принимает улов иностранных рыбаков. В частных интервью китайцы говорят, что, возможно, порты будут открыты только после завершения массовой вакцинации населения – на это уйдёт от полугода до года.

Кстати, было бы неверным считать, что закрытие Циндао и Даляня повредило только российским рыбакам. Не меньше встревожены, например, таиландские компании, которые традиционно поставляли сюда креветку и другие морепродукты. Однако, у них есть альтернативы в виде портов южного Китая. Российская же сторона оказалась фигурально в «безвыходном положении».

Почему это произошло?

Дело в том, что за долгие годы благополучия, связанного с востребованностью российской рыбы на китайском рынке, наши рыбаки так и не озаботились диверсификацией бизнеса. Объём поставок в Китай составлял более 60% российского рыбного экспорта (в 2019 году – 1,09 млн тонн). Ещё около 30% шло в Южную Корею (оставшаяся небольшая доля приходилась на Нидерланды, Японию, Белоруссию и другие страны). Однако, корейские порты, где теоретически готовы принять российскую рыбу, сейчас перегружены. К тому же корейские контрагенты также страдают от ограничительных мер, принимаемых Китаем, потому что значительная доля закупаемой рыбы и морепродуктов потом реэкспортировалась в КНР.

На Дальнем Востоке фактически нет ни собственных складов, ни достаточных объёмов переработки. Поэтому решить проблему отсутствия покупателей за счёт собственного спроса на продукцию быстро не получится. Сложнее всего сейчас добытчикам минтая – самой «массовой» дальневосточной рыбы, две трети улова которой традиционно забирал Китай (около 300 тыс. тонн в год). Даже если к февралю Далянь вновь откроется для российской заморозки, январская минтаевая путина будет сорвана.

Это грозит катастрофой для дальневосточной рыбной отрасли. Но насколько сложившаяся ситуация критична для Китая? В 2019 году Россия была лидером среди поставщиков водных биоресурсов на китайский рынок (27% от общего объёма импорта в 4,4 млн тонн). Однако в Китай наши рыбаки в основном продавали самую дешёвую продукцию – замороженную рыбу без какой-либо переработки (в основном, минтай, значительно меньше – сельдь, горбуша, кета, ещё меньше – палтус и камбала, совсем мало – моллюски и ракообразные). В магазины и на рынки такой товар почти не поступает, на него попросту нет спроса, так как китайцы предпочитают покупать живую рыбу. Наша рыба поступает на фабрики, где его обрабатывают, красиво упаковывают и в виде филе экспортируют, в том числе и в Россию. Из отходов производства делают рыбную муку. Уникальной эту продукцию не назовёшь, к тому же у Китая масса альтернативных каналов поставки импортного сырья и собственные огромные рыборазводные мощности.

Когда в течение 2020 года государство сократило субсидии китайским переработчикам, многие фабрики, работавшие в Даляне и его окрестностях, обанкротились или же перестали покупать мороженную рыбу у торговых агентов. Из-за снижения спроса цена минтая к концу 2020 года снизилась до $1–1,2 тыс. за тонну, тогда как в начале года она была на уровне $1,6 тыс. за тонну. Сейчас цен нет, как нет и продажи минтая – бондовые зоны, связанные с даляньским портом, закрыты, перевозка импортной замороженной продукции (как рыбы, так и мяса) строго запрещена, а владельцы складов предпочитают хранить на них мясо. Впрочем, в ситуации, когда российские рыбаки полностью зависят от своего покупателя-монополиста, можно предположить, что цена и дальше будет падать.

Что дальше?

Фактически дальневосточные рыбаки поставлены перед дилеммой, как быть: просто ждать, когда китайские порты откроются, и продолжать работать по старинке, но на менее выгодных условиях; или пытаться сформировать «подушку безопасности» и диверсифицировать поставки, пусть и ценой отказа от тех прибылей, которые они имели ещё год назад.

В плане экспорта речь идёт, прежде всего, об активном развитии других направлений: Японии, Южной Кореи, Вьетнама, стран Южной и Юго-Восточной Азии. Однако, нужно помнить и о внутреннем рынке. Сейчас перерабатывающая промышленность в европейской части России и в Сибири практически не покупает дальневосточное минтаевое сырье. Да и сами россияне (в том числе проживающие на берегу моря!) не жалуют минтай вниманием, хотя многие употребляют его в пищу, даже не подозревая об этом: в виде крабовых палочек или «филе-о-фиш» в McDonalds. В результате береговая переработка на Дальнем Востоке слишком слаба и при нынешних объёмах сумеет обработать только десятую часть улова.

Ситуация едва ли не тупиковая, однако, нынешний кризис – закономерная расплата за долгие годы отсутствия какой-либо стратегии развития отрасли и ставки на сиюминутную прибыль. Если мы не хотим повторения таких ситуаций в будущем, необходимо любыми способами выходить из-под зависимости от китайского рынка. Трудно, не сразу выгодно, но необходимо развивать собственную переработку и одновременно продвигать свою продукцию. И тогда, быть может, в будущем мы будем даже благодарны нынешнему кризису за то, что он заставил отрасль выйти наконец из «ментальных 90-х» и начать думать о будущем.

В магазины и на рынки такой товар почти не поступает, на него попросту нет спроса, так как китайцы предпочитают покупать живую рыбу.