Как истребляют рыбные запасы?

От сети до «лунохода»

Древний, как мир, промысел — ловля рыбы сетями — по–прежнему процветает: вряд ли кто–то из рыбаков удивится, увидев, как рядом среди бела дня расставляют запрещённые снасти. И всё же любимое время браконьеров — ночь. Рыба выходит на отмель покормиться мальком, и там её поджидают сети и охотники с подсветкой. Попавшая в луч фонаря живность обречена. Незаконные ночные уловы порой исчисляются мешками. Вместе с крупными обитателями вод ни за что пропадает и мелкая рыбёшка, которой ещё расти и расти.

В последние годы подводная охота, благодаря многочисленным журналам и телепередачам, стала массовым увлечением. Стоимость снаряжения «подвоха» (подводного охотника — Ред.) может доходить до тысячи долларов, но рыбаков «новой формации» не смущают расходы — они выходят на промысел прежде всего ради прибыли. Причём вовсе не делают из сомнительного бизнеса тайну — напротив, вовсю хвастаются перед собратьями: рассказами о «подвигах» и фотографиями уловов в десятки килограммов пестрят специальные интернет–форумы.

«Что такое рубль баксов? — рассуждает браконьер–подводник под ником Dmitry Pioneer. — Это 200 кг судака… ну или пара–тройка заряженных „плотвичек“… а ещё это возможность нырять там, где другие „нервно курят“. К слову, „плотвичка“ на подвоховском сленге –это стерлядь, а „заряжена“ она икрой… Подводники–браконьеры бьют рыбу и в холодное время года на зимовальных ямах — за один вечер двое охотников могут „настрелять“ сотни килограммов.

Кстати, многие из фанатов запрещённой рыбалки хвастают рыбой, добытой на «Максимке» под самым носом инспекции по маломерным судам — у санатория им. Максима Горького находится база ГИМС.

Особое варварство — электроудочка: после разряда всё, что двигалось в воде, всплывает кверху брюхом. И даже если какая–то рыбёшка выживет, потомства она уже не даст.

Технический «прогресс» на месте не топчется. Как рассказали в рыбоохране, с недавних пор в моду вошли так называемые «луноходы». Зимой браконьеры бурят две лунки и в одну из них опускают хитрую инновацию на батарейках, которая цепляется за нижнюю кромку льда и на колёсиках катит к другому отверстию, растягивая сеть. А рыбные места «продвинутые» рыболовы уже давно ищут с помощью эхолота.

Не удивительно, что многие рыбаки отмечают, как обнищало воронежское «море». А опытные подводные охотники грустят о том, что раньше попадались речные обитатели совсем другой весовой категории. Иногда такие жалобы вызывают смех сквозь слёзы — об уловах минувших времён печалятся те же браконьеры, из года в год вычерпывающие сетями богатства речных глубин. Впрочем, понятно, что большую роль в истощении водохранилища сыграли и экологические беды. И всё же нам пока есть что беречь — тот, кто умеет ловить и знает места, без хвоста и чешуи не остаётся. Говорят, и сомы в человеческий рост ещё попадаются в местных омутах.

Кто поймает?

Бороться с браконьерами стало сложно. Так, если в 2000–е годы в составе федерального агентства по рыболовству водоёмы страны охраняли около 6 тыс. госинспекторов, то после череды реформ у сегодняшнего Росрыболовства их осталось всего 1 тыс. — это на всю Россию. Набрать сотрудников — проблема. Закон о госслужбе мало того, что предписывает принимать их по конкурсу, так ещё и требует высшее образование — надо поискать того, кто согласится работать за весьма скромную зарплату.

Ещё в 2009 году в Верхнедонском отделе рыбоохраны, берегущем богатства воронежских вод, работали 18 инспекторов. Сегодня их осталось 10, на каждого приходится по несколько районов области. Таким хитрым образом сработал план по сокращению госаппарата — вместо того, чтобы выгнать из тёплых кресел бюрократов, прибавилось работы тем, кто занят нужным делом. Сегодня воронежской рыбоохране часто не хватает бензина, а состояние катеров и моторов оставляет желать лучшего.

А ведь браконьеры — тот ещё народец, и инспекторам порой приходится рисковать. Так, в июне в Борисоглебске инспектор Александр Кондратьев снимал сети на реке Ворона, когда к нему подошёл владелец снастей и начал размахивать ножом. К счастью, инспектору удалось отогнать веслом пьяного дебошира.

Ловля на электроудочку преследуется в уголовном порядке. Но привлечь истребителей всего живого к закону трудно — их надо чуть не поймать за руку. Даже если в машине лежит электро–удочка, а багажник забит рыбой, срабатывает нехитрая отговорка: «Остановился, зашёл в кусты, а там — электроудочка и аккумулятор! Не пропадать же добру!» А как только инспекторский катер подходит к браконьерской лодке, орудие преступления тут же исчезает в пучине.

За год инспекторам удаётся сдать в полицию человека четыре — не больше. Так, в мае задержали двух электромародёров из Чертовиц, враз погубивших 11 щучек и 4 сомов — улов потянул на 9 тыс. рублей. Тут же нашли и мешки с карасём, но эту рыбку закон не защищает — её уничтожение почему–то не считается ущербом природе. По счастью, электроудочников пока не так много, ведь с ними довольно эффективно борются сами рыбаки: если поймают, бьют долго.

Впрочем, понятно: с рыболовной мафией не справиться до тех пор, пока сети находятся в свободной продаже. На Птичьем рынке Воронежа есть и «телевизоры», и «пауки», и «косынки».

Ход «конём»

И рыбаки, и рыбинспекторы в один голос отмечают, что в соседней Липецкой области дела обстоят совсем иначе. Губернатор Олег Королёв любит природу и частенько выезжает порыбачить вместе с прокурором. И не дай бог на очи начальству попадётся сеть — скандала не избежать. Инспекция по охране животного мира — региональное ведомство — не экономит бензин: машины круглосуточно объезжают леса и речные берега. В парке службы — внедорожники, снегоходы с прицепами, гидроциклы, «моторки». Областное руководство помогает и рыбоохране — нет недостатка ни в топливе, ни в лодках, ни в моторах. В этом году власти региона совсем запретили подводную охоту в заказниках, а это почти вся акватория липецких рек.

А что у нас? Чтобы хоть как–то вернуть взятое у природы, каждый год проводится операция «малёк», в водохранилище запускаются новые поколения рыбы. Впрочем, добросовестным рыбакам от этого ни тепло, ни холодно — запускаемый толстолобик и белый амур питается травой и удочкой не ловится, доставаясь тем же «подвохам» или «сетевикам». Да и без зарыбления естественный водоём вполне способен пополнять запасы живности — оставили бы рыбу в покое. А иначе через энное количество лет посидеть с удочкой можно будет разве что на платных прудах.

Средь бела дня

Роман Пономарёв, председатель воронежского отделения Союза рыболовов:

— Браконьеры были всегда, но они хотя бы прятались. А сейчас могут ставить сети днём в черте города, зная, что никто не помешает. Причин несколько. Так, очень сильно сократился штат рыбоохраны — 10 инспекторов не хватит на все водоёмы области. Мало лодок и моторов, бензин есть только два месяца в году — весной, в период нереста. Браконьеры всё это знают и ничего не боятся. К тому же раньше по закону протоколы могли составлять и полиция, и инспекция по маломерным судам, и МЧС. Сегодня эти полномочия остались только у рыбоохраны и инспекции по охране животного мира. Недавно я был на рыбалке на водохранилище. Вижу — средь бела дня ставят сети. Звоню в рыбоохрану, мне говорят: «Мы будем проходить там только в 10 вечера». Я прождал до 11, но никто не перезвонил. Я всё понимаю — были дела важнее, но факт остаётся фактом: одного инспектора на всё водохранилище не хватает.

Разгул браконьерства очень высок. Хотя перед глазами — пример Липецкой области. Я часто езжу туда на рыбалку. На водоёмах — чистота и порядок. На Дону я минимум два раза в день вижу проезжающих инспекторов, а браконьеров там я не встречал никогда. Их там может остановить тот же инспектор ГИМС.

Очень большой вред наносит свободная продажа сетей. Считается, что на региональном уровне её запретить нельзя, но ведь в Липецкой и Белгородской областях это сделали. Теперь их браконьеры приезжают к нам. Любой желающий приходит на рынок и покупает сети за копейки.

От электроудочки до динамита

Андрей Ермаков, президент ассоциации рыболовного туризма и спортивной рыбалки:

— Мне кажется, лет 20 назад браконьеров было в разы больше. Тогда рыболовной культуры не было вообще. Я помню, в детстве мы видели, как на реках стояли сети, и думали, что так и надо.

Но браконьеры тоже бывают разные. Я бы разделил их на три категории. Есть люди, которые «браконьерят» по старинке. Они живут в деревне и рыбачат сетями уже много лет. Я их не оправдываю, но могу понять. Они не будут по–свински относиться к реке, рядом с которой выросли и которая их кормит. Второй тип браконьеров — те, для кого это бизнес. Они ставят бешеное количество сетей. Есть и такие, кто ловит на корколыгу — острое приспособление, которым зимой цепляют спящую рыбу в яме. Они вытаскивают одну рыбу, при этом травмируя ещё десять. Ещё более страшное браконьерство — динамит и электроудочка. При их применении в водоёме гибнет всё живое. И третий вид браконьеров — люди, которые занимаются этим от нечего делать. Для них это просто развлечение, они часто бросают сети в водоёме, рыба туда попадает, погибает, гниёт…

Ни пескарей, ни кувшинок

Наталия Хлызова, ведущий научный сотрудник Воронежского заповедника:

— В исчезновении рыбы виновны не только браконьеры. Например, у протекающей близ Воронежа реки Усманка серьёзные экологические проблемы. В реку много лет сбрасывались неочищенные сточные воды из города Усмань. На 90–летие заповедника власти Липецкой области, как они выразились, «подарили» очистные сооружения. Тем не менее по данным анализов качество воды не сильно улучшилось. Вместе с научным сотрудником Воронежского заповедника Андреем Клявиным и ведущим научным сотрудником Института биологии внутренних вод РАН Александром Прокиным мы исследовали последствия этого процесса. Дно Усманки, когда–то чистое, песчаное, теперь заилилось. Из–за этого снизилось число рыб, которые обитают на песчаных участках. С начала 90–х годов «население» реки полностью изменилось. Например, раньше ихтиолог заповедника регулярно вылавливал пескарей, теперь они встречаются нечасто. Когда–то Усманка была сплошь покрыта зарослями белой кувшинки. Теперь её редко найдёшь.

Участок в пределах заповедника, конечно, надрывается, но справляется с нечистотами. Но что происходит с рекой, когда она доходит до села Бабяково? Там строят мост, и вся пойма раскурочена — другого слова и подобрать нельзя. Мало того, что река усыхает, так ещё и человек своими действиями постепенно снижает численность видов, которым нужна чистая вода.