Морская аквакультура под давлением гос-пресс-экспертизы

О необходимости развития аквакультуры и марикультуры, о ее пользе для страны, для развития рыбопромышленной отрасли, сельскохозяйственного производства, импортозамещения наконец, говорят у нас с самых высоких трибун на протяжении многих лет. Говорят много и красиво, но вот закон РФ «Об аквакультуре» удосужились принять лишь в 2013 году, да и этот закон в итоге оказался «сырым», не отражающим всей проблематики в этой сфере производственной деятельности. А между тем марикультура в Приморском крае существует давно и каким-то образом ухитряется выживать даже при отсутствии четко прописанной законодательной базы.

Существует эта отрасль во многом за счет энтузиазма и оптимизма людей, работающих в ней. Поскольку сама по себе аквакультура — разведение на морских участках моллюсков, иглокожих, крабов или водорослей — вполне доходное дело, выгодное как государству, так и самим предпринимателям, действующим в данной сфере. В условиях развала созданных при СССР в отрасли главков и производственных объединений, куда входили малые прибрежные рыбозаводы и марикультурные предприятия, ряд поселков на побережье Приморского края пришли в запустение. Развитие аквакультуры в них подобно искусственному дыханию для таких «утопленников»: работа для местных жителей без отрыва от родных берегов со стабильным заработком и социальными гарантиями. Это понимают региональные власти в Приморье, отдающие себе отчет в реальном состоянии дел прибрежных районов. Но управления федеральных контрольных и надзорных органов ставят букву закона выше здравого смысла, при этом буквально выискивая в законах основания для усложнения деятельности аквакультурных предприятий.

Вот, например, в отраслевом законе №148-ФЗ от 02.07.2013 г. «Об аквакультуре (рыбоводстве) и о внесении изменений в отдельные законодательные акты РФ» говорится, что одним из принципов правового регулирования отношений в области аквакультуры является «осуществление аквакультуры (рыбоводства) способами, не допускающими нанесения ущерба водной среде и биологическим ресурсам» (п. 2. ст. 3 ФЗ № 148 от 02.07.2013 г.). И деятельность предприятий отрасли в Приморском крае изначально строилась на этом принципе, поскольку основным видом аквакультуры является разведение гидробионтов пастбищным способом, то есть, в их естественной среде обитания, без использования искусственных кормов, антибиотиков или иных добавок, способных повредить акваториям. И даже на тех предприятиях, где в работе используется садковые способы выращивания моллюсков, а садки крепятся к специальным тросам на «мертвых якорях», воздействие на акваторию минимально: погруженные на морское дно бетонные якоря и закрепленные на них канаты с садками, где содержатся гидробионты — как правило, речь идет о моллюсках, самым распространенным из которых является гребешок — также вреда акватории не наносят. Якоря играют роль своеобразных искусственных рифов, сами моллюски по своей природе являются естественными фильтраторами воды, а отходы их жизнедеятельности становятся пищей для других обителей моря.

Однако представители государственных надзорных органов в требованиях доказывать экологическую безопасность аквакультуры, очевидно склонны считать, что именно искусственно выращиваемые трепанг с гребешком как раз и загаживают акватории, а вовсе не угольные терминалы, или порты для отгрузки нефтепродуктов и сжиженного газа. Проекты которых в крае на слуху и продвигаются властями и корпорациями вопреки протестам ученых, экологов и общественности.

Чиновники в Приморье запрещали выпуск молоди трепанга предприятиям марикультуры на арендованных участках под предлогом «угрозы экологии», зато разрешали «добычу морских грязей», которой прикрывались злостные браконьеры, фактически вылавливающие трепанг. Порту в Посьете, где переваливают ферросплавы и уголь, для расширения его деятельности даже сдвинули границу особо охраняемой природной территории И меньше всего такое положение дел беспокоило как раз те самые надзорные органы.

Конечно, предприятиям марикультуры и аквакультуры необходимо иметь береговые мощности и маломерный флот, которые теоретически способны наносить вред окружающей среде и акватории. Однако фактически вред от них минимален, поскольку всякое предприятие заинтересовано в чистоте акватории и дна своих морских участков, права на которые приобретаются на аукционах для многолетнего использования. Морская вода, которая используется на таких предприятиях для заполнения емкостей на берегу, где выращивается молодь гидробионтов, также ничем не засоряется, кроме отходов их жизнедеятельности. А корма для молоди, разработанные, в частности, учеными ТИНРО-Центра, экологически чисты и безопасны, что повышает ценность продукции приморских марикультурных предприятий на зарубежных рынках, где моллюски, иглокожие или крабы из приморских «морских ферм» проходят строгий ветеринарный контроль.

Но, несмотря на все вышеназванные фактические обстоятельства в работе марикультурных предприятий, чиновники Росприроднадзора с недавних пор стали требовать от «морских фермеров» прохождения ими государственной экологической экспертизы (ГЭЭ) для подтверждения безопасности их вида деятельности для окружающей среды, в частности, акватории и побережья.

Ссылаются надзорные ведомства при этом на другой закон, а именно 155-ФЗ «О внутренних морских водах…», которым всякий прибрежный объект хозяйственной деятельности, наносящий ущерб морской среде, обязан эту экспертизу проходить. При этом вышеназванный закон подразумевает не предприятия аквакультуры, а морские порты, терминалы, морские буровые платформы, электростанции, прибрежные промышленные предприятия и т.п. виды деятельности. Но расширяя толкование закона в выгодную себе сторону чиновники буквально вынуждают марикультуру проводить такую же ГЭЭ — под угрозой лишения морских участков, полученных через аукцион.

То есть, ситуация складывается абсурдная: сперва «морской фермер» идет на аукцион, платит деньги и получает участок, готовит обоснования и проект будущего предприятия, начинает работу, а потом от него требуют пройти с его бизнесом ГЭЭ. Для чего необходимо собрать и предоставить документы самого широкого спектра, определяемого чиновниками «на глаз». Потому, что, как заявили представители аквакультурных ассоциаций при недавнем обсуждении проблемы на заседании комитета Госдумы (цитата): «Внятного точного минимального перечня необходимой документации для прохождения ГЭЭ, обозначенного действующим законодательством, нет, порядка прохождения нет, прописанных законодательством финансовых затрат на каждый этап прохождения государственной экологической экспертизы — нет…»

По мнению отраслевого сообщества, проблема не в самой госэкспертизе, против которой аквакультурщики не выступают. Проблема в отсутствии понятных правил и в расширенном толковании законодательства, направленном на максимально возможные требования надзорных органов. Если стоимость проведения самой ГЭЭ установлена в 205 тысяч рублей, то подготовка документов для предоставления на экспертизу обходится уже в сумму около 2 миллионов на каждый морской участок. А для предприятий малого и среднего бизнеса, которых в марикультуре большинство, 2-3 млн рублей непосильное бремя, загоняющее предприятия в кабальные кредиты.

А помимо документов чиновники требуют еще и проведения общественных слушаний в муниципалитетах, к территории которых относится побережье, где располагаются «морские фермы». И хотя эти участки берега обычно не относятся к муниципальным землям и их интересам, но проведение таких мероприятий, как общественные слушания, ставят компании аквакультуры в зависимость и от муниципалитетов: будет их добрая воля — устроят такие слушания, не будет — могут затягивать процесс на месяцы. А предприятия марикультуры все это время могут быть подвергнуты штрафным санкциям вплоть до приостановки деятельности или даже изъятию участков.

Чего же добиваются предприятия отрасли от наших законодателей и ведомств: Минприроды с Росприроднадзором и Минсельхоза с Росрыболовством, природоохранной прокуратуры? Вовсе не отмены требований ГЭЭ, а уточнения порядка ее проведения и приведения в соответствие законодательной базы в этом вопросе. Взывают к здравому смыслу, пытаясь донести до депутатов и чиновников совершенно простую мысль — что нельзя выдвигать одинаковые требования к портам, буровым нефтегазовым платформам, строительству подводных трубопроводов или к добыче подводных ископаемых и компаниям марикультуры. Несопоставимы их деятельность и ее последствия для побережья и акватории. А требуют с них одинаково. При том, что главный отраслевой закон, тот самый 148-ФЗ «Об аквакультуре…» вообще не содержит требований проведения ГЭЭ.

Но, к сожалению, практика такова, что чиновники в России ощущают себя выше любого закона. И часто они сами искусственно создают путаницу как в толковании законодательства, так и правоприменительной практике. Чихать они хотели на заявления, к примеру, премьер-министра правительства России Дмитрия Медведева, заявившего в апреле этого года в Госдуме: «Предприниматель должен понимать, чего от него хотят. Наша цель – избавить бизнес от избыточных и, порой, бессмысленных требований. Это тысячи документов. Зачастую они дублируют или противоречат друг другу».

Да что там премьер — чиновники и на слова самого Президент России тоже чихать хотели, хотя Владимир Путин указал конкретно: «Если нужно принимать так называемые непопулярные, но необходимые решения, значит, нужно выходить к людям, ясно, публично излагать свою позицию и на основе честного диалога с гражданами принимать соответствующие решения» — и сказал он это не где-то в частной беседе, а на расширенной коллегии Генеральной прокуратуры России, где его слова блюстителями закона должны восприниматься как руководство к действию и никак иначе.

Но в итоге складывается ситуация, когда чиновники продолжают внедрять в практику марикультуры ничем не обоснованные требования, а в итоге — искусственное сдерживание производства, вместо его развития. Закрытые предприятия, вместо создания новых. Стагнация экономики в районах, без рабочих мест и налогов, без инфраструктуры. А «опережают развитие» лишь чиновники, придумывающие бизнесу все новые препоны и поборы для предприятий малого и среднего бизнеса, которых и так закрывается в два раза больше, чем открывается новых.

Дмитрий УДЕНЕЕВ